Человечище
По «Культурке» показывали резиденцию г-на Черномырдина под Киевом. Хозяин демонстрировал помещения нефигового особнячка и усиленно проводил мысль, что «здесь нет ничего одинакового»: «Вот мы сейчас здесь стоим – и как бы мы здесь, а пойдём в другую комнату – и мы уже в другом месте».
(Не забуду фразу Степаныча, когда-то вдохнувшую в меня чувство глубокой надёги:
- И мы будем делать усё возможное, шобы сделать усё возможное, шобы урехулировать ситуацию.)
Показывал коллекцию милых дивидишек, которые просматривает в редкие минутки отдыха в спецкинозальчике: «Всё-таки, любимая - «Белое солнце пустыни». Это наше. Характеры наши. Лирика. Стрельбы, конечно, много здесь, но есть и лирика». Не удивлён - культовый советский фильм с космонавтско-таможенниковскими коннотациями. Верен традициям. А вот голливудские фильмы Степаныч не уважает, и тут мы с ним заодно - «не наше».
Всё-таки удивительная харизма есть в нём, как и в Горбачёве. Своё, родное, сермяжное. Не чета всяким там политическим выскочкам, поднабравших буржуазного лексикона, очёчков из Сохо и бородок а-ля йельская экономическая школа. Умеет какое-то тепло передать невербальное. Прощался с журналистами словами: «Всё, спасибо, что отняли… Несколько часов. Всё, спасибо и передавайте привет… Всем… Всему каналу вашему. «Культуре» нашей, так сказать. Тем, кто делает передачи».
Присоединяюсь, со своей стороны, и передаю горячий привет усей нашей Культуре.
(Не забуду фразу Степаныча, когда-то вдохнувшую в меня чувство глубокой надёги:
- И мы будем делать усё возможное, шобы сделать усё возможное, шобы урехулировать ситуацию.)
Показывал коллекцию милых дивидишек, которые просматривает в редкие минутки отдыха в спецкинозальчике: «Всё-таки, любимая - «Белое солнце пустыни». Это наше. Характеры наши. Лирика. Стрельбы, конечно, много здесь, но есть и лирика». Не удивлён - культовый советский фильм с космонавтско-таможенниковскими коннотациями. Верен традициям. А вот голливудские фильмы Степаныч не уважает, и тут мы с ним заодно - «не наше».
Всё-таки удивительная харизма есть в нём, как и в Горбачёве. Своё, родное, сермяжное. Не чета всяким там политическим выскочкам, поднабравших буржуазного лексикона, очёчков из Сохо и бородок а-ля йельская экономическая школа. Умеет какое-то тепло передать невербальное. Прощался с журналистами словами: «Всё, спасибо, что отняли… Несколько часов. Всё, спасибо и передавайте привет… Всем… Всему каналу вашему. «Культуре» нашей, так сказать. Тем, кто делает передачи».
Присоединяюсь, со своей стороны, и передаю горячий привет усей нашей Культуре.
